Детей-сирот в России сейчас больше, чем их было после второй мировой войны -  679 тысяч, свидетельствуют данные комитета Госдумы по делам семьи, женщин и детей. И очень немногие выпускники сиротских учреждений способны адаптироваться во взрослой жизни. О том, как с этим бороться  интервью РИА Новости говорит директор благотворительного фонда помощи детям-сиротам «Здесь и сейчас» Татьяна Тульчинская.

- Часто говорится о проблемах быта и взаимоотношений в детдомах, а какое образование получают сегодня дети из сиротских учреждений?
- Система социального призрения сегодня строится следующим образом. Воспитанники детдомов учатся в тех же районных школах, что и обычные дети; это лучший вариант. Однако большая часть детей содержится в интернатах (с круглосуточным пребыванием), что лишь способствует их дальнейшей обособленности от общества. Часть учреждений - коррекционные, где занятия проходят по спецпрограмме, дети не сдают ЕГЭ и не получают аттестат, с  которым можно поступить учиться дальше.
Часто они вовсе не являются умственно отсталыми – задержка в развитии может объясняться педагогической запущенностью. Но если психолого-медико-педагогическая комиссия (ПМПК) обнаруживает, что ребенок, к примеру, к семи годам не умеет читать, его просто отправляют в специнтернат. А там коррекции чаще всего не проводится – администрации даже невыгодно способствовать развитию детей и их переходу в обычные учреждения: ведь если воспитанников станет меньше, детдом закроют. В сиротских учреждениях не ставится задача помочь воспитаннику перейти «снизу вверх» по социальной лестнице – они все еще работают по типовому положению 1995 года, которое не предполагает индивидуальной образовательной траектории.
- А дети из обычных детдомов и интернатов? Многие ли из них поступают в вузы?
- У них нет мотивации для этого. Большинство теряет связь с органами опеки, и отследить их трудно, но, даже по официальным данным, в вузы поступают единицы и около трети идут в профессиональные училища. Часто детдомовцы даже не понимают, что такое выбор – они целиком полагаются на решение администрации. Однажды мы проводили анкетирование по профориентации, и мальчик в ответе на вопрос, кем он хочет стать, написал: «Буду маляром-штукатуром». Идет замена «хочу» на «буду», то есть ему уже внушили, что выше этой планки он не поднимется. Правда, это был мальчик из коррекционного интерната. Но за последние годы было уже несколько попыток профориентации для сирот – учащихся 9-11-х классов, и к этому времени ребенок уже полностью запрограммирован. Работать с детьми надо начинать раньше, класса с пятого.
Решающим фактором при выборе училища для ребенка администрацией обычно становится наличие общежития (куда детдомовцы в итоге поступают всей группой и затем держатся «стаей», сохраняя обособленность от общества). Вопрос с жильем в регионах решается по-разному: где-то выделяют жилплощадь, где-то деньги, но это касается лишь сирот без родителей. А если ребенок, допустим, прописан в квартире с пьющей мамой, которая в свое время сдала его в детдом – считается, что его права защищены, он имеет право на половину жилплощади. Но хоть детдомовец и добьется решения суда о размене квартиры, добиться его исполнения очень сложно.
- Можно ли как-то решить эти проблемы системно?
- Во-первых, надо создать благоприятный законодательный климат – сменить типовое положение о сиротском учреждении и прописать в новом возможность для ребенка своего реабилитационного образовательного маршрута.
Во-вторых, необходимо повышение уровня компетенции специалистов, работающих в этих учреждениях – на селе в детдомы часто идут работать люди без педагогического образования, просто потому, что других рабочих мест нет. И нужно, чтобы у этих людей была мотивация заниматься детьми, чего сейчас не наблюдается: ведь если, к примеру, в коррекционном учреждении 60 детей и 10 из них директору удастся отдать на усыновление, а 10 перевести в массовое учреждение, благодаря успехам детей в развитии – детдом  закрывают и расформировывают. Такие учреждения надо не закрывать, а перепрофилировать, чтобы они работали как реабилитационные центры, центры семейного устройства. Маленький детдом на 20 воспитанников приближен к семейному.
Это лучше, чем казарма на 250 человек – как в одном из детдомов в Тульской области, где рядами стоят 100 коек без единой тумбочки. О каком уважении к личности можно здесь говорить, если некуда положить зубную щетку? Все вопросы образования отходят на второй план.
И, в-третьих, необходимо изменить отношение общества к таким детям. С некоторыми директорами детских домов наш фонд сотрудничает – мы пытаемся вывозить детей летом в интеграционные лагеря, чтобы они «перемешивались» с обычными детьми. И надо дать возможность детям из сиротских учреждений учиться в обычной школе. Важно сформировать систему толерантности: люди должны принять факт, что если рядом ребенок-инвалид или детдомовский – это нормально.
Материал подготовила Мария Салтыкова (ГУ-ВШЭ), специально для РИА Новости